Читая Оруэлла с Памфиловой

Смотрю репортаж, где вечно испуганная председатель ЦИК Элла Памфилова, с помощью одного из федеральных каналов рассказывает о том, как будет проходить процедура голосования за поправки в Основной Закон РФ и понимаю, что наша страна – это, извините за штамп, огромная чеховская палата № 6, а живем мы в оруэлловском «1984». Нас всех наконец-то удалось туда уложить и уже почти оформить. И это сделают ровно за неделю – сразу же после парада Победы и в срок до 1 июля.
Уже первый пункт просто вводит в ступор. Оказывается, для того, чтобы пройти на участок и выразить свое отношение к изнасилованию Конструкции в особо крупном размере, гражданин должен будет достать дезинфицирующий коврик и пошоркать по нему обувью. Дезковрики на порогах участковых комиссий… Это уже клиника и, скорее всего, не лечится. Обычно, такие меры предосторожности применяются на въезде в животноводческие фермы, дабы не занести заразу животным.
Дальше Элла Александровна просто превзошла себя, и мы вместе с ней прошли визуальную схему процедуры голосования – коврики, перчатки, все меры предосторожности, одноразовые ручки, раскрытые на расстоянии паспорта.
Вот только никто, в том числе и сама Памфилова не объяснили – для чего, когда в стране сохраняется угроза заражения инфекцией, нужно проводить голосование, которое могло бы еще ждать сколько угодно. Причем, опасность того, что инфицирование возможно, даже подчеркивается. Как заявила председатель ЦИК: больного человека, если у него вдруг на входе в УИК обнаружится температура, на участок не пустят и домой тоже, но проголосовать он успеет. Типа, умри, но голос свой отдай – Путин жаждет обнуления.
Большинство думающих и еще не до конца оболваненных россиян прекрасно понимает, зачем нужен этот масштабный перформанс – всенародное волеизъявление именно сейчас, когда люди заперты и разобщены. У оппозиции и недовольных нет шансов выразить свой протест даже законными методами: митингами и пикетами. Потому ведь и торопятся, чтобы любым способом доказать легитимность нынешней власти.
Ведь рейтинги гаранта летят вниз с катастрофической скоростью, а выход из самоизоляции все равно наступит и тогда протест может вылиться в очень масштабные и жесткие формы, так как далее общество ждет прогрессирующая безработица и падение доходов. Соответственно, активизируются знаковые лица внесистемной оппозиции и появятся новые лидеры. Появятся новые поводы для выражения недовольства, более прагматичные и потому более воспринимаемые массой.
Думаете идеологи и аналитики Кремля не просчитывают такие варианты? Считают. Еще как считают. И потому так торопятся, а параллельно с этим, играя на заложенном страхе из-за вероятности заражения новой коронавирусной инфекцией, вводят новые обязательные правила, пока разовые, для общего подчинения. Внешне они являются определенными гигиеническими схемами защиты, но внутренне готовят каждого и всех для тотального подчинения.
И, к сожалению, снова вспоминается Оруэлл с его жуткой по своей сути антиутопией:
«Потом лицо Старшего Брата потускнело, и выступила четкая крупная надпись — три партийных лозунга:
ВОЙНА — ЭТО МИР
СВОБОДА — ЭТО РАБСТВО
НЕЗНАНИЕ — СИЛА
Но еще несколько мгновений лицо Старшего Брата как бы держалось на экране: так ярок был отпечаток, оставленный им в глазу, что не мог стереться сразу. Маленькая женщина с рыжеватыми волосами навалилась на спинку переднего стула. Всхлипывающим шепотом она произнесла что-то вроде: «Спаситель мой!» — и простерла руки к телекрану. Потом закрыла лицо ладонями. По-видимому, она молилась.»
Узнали Старшего Брата? А маленькую женщину с рыжеватыми волосами?
А. Мкртчян,
редактор «Пульс Дона»

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *