Свидетель прошлого века

…Странно как-то, вот уже мы привычно называем двадцатый век – прошлым. И грустно – ведь получается, что он уходит все дальше и дальше. И больно – его свидетелей становится все меньше и меньше. А ведь нельзя забывать – каким он был, этот великий, трагичный и в тоже время добрый и прекрасный – 20-й век. Давайте помнить? А еще: давайте понимать — для чего мы живем…

….Очередной призыв мужчин  в апреле 1942 года уходил из Развильного  на фронт. 13-летний Федя Валуйский как раз играл недалеко от  своего дома в футбол с ровесниками, когда папа вышел со своего двора и пошел к другим мужикам, которые строились здесь же на улице.

Мама и средняя сестра Вера шли рядом с отцом. Сам он держал младшую Юлю на руках.

— Ребята мне кричат – пойдешь отца провожать? – рассказывает Федор Николаевич Валуйский. – а я им отвечаю – нет, не пойду…

И без того старческий, надтреснутый голос становится еще более ломким и кажется, что сейчас по щеке 90-летнего пожилого мужчины вот-вот скатиться слеза:

— А они пошли. Я еще погонял мяч и тут пробила мысль – что же я делаю. Война же…

Полетел мяч далеко за ворота и рванул мальчишка в сторону вокзала, где ждал поезд уходящих в армию. Все силы вложил в этот рывок и успел. Папа, мама, сестры еще вместе стояли возле вагона.

— Папа увидел и облегчённо вздохнул: пришел  все-таки сынок, помни, ты за меня старшим остаешься… а мне было 13 лет, — Валуйский замолкает и не только от того, что тяжело разговаривать, а скорее от нахлынувших воспоминаний почти 80-летней давности.

Федор больше никогда не увидит  отца. Сначала Николая Валуйского направят, как и многих других, в Моздок. А потом уже сформированные части будут перебрасывать на Сталинград. Туда солдат  везли также через железнодорожный узел в  Развильном, и отец успеет черкнуть записку и передать через сотрудницу железной дороги.

Один из сотен тысяч защитников города на Волге навсегда там и останется. В похоронке, которая придет позже будет указана дата – 25 августа.

Извещение передаст почтальон, но еще неделю сын носил его в кармане,  боялся отдать эту страшную официальную бумагу маме.

До сих пор, уже много лет помнит эти, врезавшиеся в память детали и события старый мужчина. Помнит он и те страшные военные годы, которые не обошли стороной донскую землю, в том числе и село Развильное.

Они лежат будто суровый водораздел между обычным детством и слишком ранним взрослением. Там в мирные 30-е, а родился Федор 1 января 1929 года в Целине, была вполне счастливая семья бухгалтера райпотребсоюза Николая Валуйского, его жены и трех детей, несколько вполне рядовых переездов в Сальск и Песчанокопский район. А здесь — во второй половине 40-х, — старший в семье в неполные 16 лет. усталая мама и две  подрастающие сестры.

И между всем этим война, не только отнявшая отца, но показавшая свою жесточайшую изнанку, когда даже в подростковом возрасте приходилось стоять на волосок от смерти и видеть, что это такое — воочию.

Пришлось помогать взрослым собирать то, что осталось от пассажиров поезда, перевозившего эвакуированных евреев, попавшего под массированный налет фашистской авиации.

Приглашали друзья искать игрушки, разбросанные немецкими самолетами. Не все возвращались после этого – в некоторые из красивых вещичек была вмонтирована взрывчатка.

Во время одного из налетов уже на село бомба упала метрах в 10-ти, да достало только взрывной волной, вынесшей в доме окна и двери.

А уже во время оккупации едва не расстреляли немцы за ведро зерна, которое хотел принести с развиленского элеватора, чтобы подкормить маму да сестренок.

— У нас на квартире жили эвакуированные – мать с сыном, моим ровесником.  Элеватор был разгорожен, зерно хранилось в буртах мы и решили, что можно попробовать украсть зерна для семей, — вспоминает Федор Николаевич.

Несколько раз удавалась, но однажды поймали. Сосед увидел, как пацаны несли зерно  и побежал доносить полицейскому.

Мальчишек взяли. Они отсидели по три месяца. Есть ничего не давали, что принесут заплаканные матери, тем и силы поддерживали.

— Через три месяца завели в комендатуру. А там человек 30 стоят и начали нас по кругу гонять и бить – плетками, палками прикладами. А потом открывают дверь и под их крик «ВЭК!» (Geh weg (нем) – уходи. Прим. ред ) мы выскочили и побежали. Успели нырнуть в лесополосу, а нам вслед из автоматов и винтовок. Прибежали домой, а там уже плачут за нами. До сих пор не знаю, как жив остался.

Немцев все-таки прогнали с родной земли. Но, если честно, жить легче не стало. Особенно трудно приходилось с питанием. Мама со своей сестрой ездили в Краснодар – вещи меняли на продукты. Сам Федор ходил на вокзал с ведром собирал куски хлеба, которые оставались после солдат.

Находились либо просто любопытные бойцы, либо, может быть, сердобольные, которые спрашивали: а отец где, пацан?

— Нету его уже, отвечал, в Сталинграде погиб. Подбежит кто-то из красноармейцев и отдаст что-нибудь из пайка. Так и кормили семью.

Чуть позже, к концу войны жизнь постепенно стала налаживаться. К пенсии, положенной за погибшего отца добавилась зарплата мамы, поступившей на работу в редакцию.

Чуть позже возьмут туда же и самого Федора. Сначала учеником печатника, а после курсов в Таганроге. он избавится от приставки «ученик».

Однажды они с мамой все-таки после небольшого семейного  совета решили вернуться в Целину. Сначала Валуйский сам поехал узнать: примут его на работу в редакцию. Приехал, зашел к редактору Михаилу Андреевичу Дроздову.

Несмотря на то, что у них были и так двое печатников Дмитрий Нежельский и Василий Остапов, сыну погибшего фронтовика не отказали, приняли.

Кстати, память у 90-летнего Валуйского  еще хорошая. Он помнит фамилии, имена, когда поступал на работу в ту или иную организацию. Называет он и год, когда вся семья решилась на переезд.

Окончательно Валуйские вернулись в Целину в 1947 году. И с тех пор уже никуда не уезжали.

Сам же Федор Николаевич  в типографии работал до 1951. Но зарплаты были маленькие, а жили на квартире на 6-й линии. А еще нужно было помогать матери поднимать сестер.

Вот и поступил на работу в Заготскот. Была такая организация  раньше. И занимались здесь тем, что гоняли скот, который сдавали люди, в Ростов. Дорога занимала несколько дней – ночевали, например в Кагальницкой. Но успевал все – и работать, и маме помогать и с девушками общаться.

Кстати, женился достаточно поздно в 1956 году. Случайная вроде бы встреча с дочерью бывших соседей из Развильного вылилась в дальнейшем, как оказалось, в долгий и вполне счастливый брак. И на сегодня у старших Валуйских двое детей – сын Александр, дочь Татьяна (в замужестве Белоиванова), шесть внуков и внучек. Есть уже даже и правнуки.

В общем, все как у многих других. Также строился самостоятельно, к тому времени Федор Валуйский перешел на молзавод в качестве плотника и так здесь и проработал до пенсии, также растил и учил детей. Сейчас уже много лет на пенсии. Пока позволяло здоровье, занимался обычной домашней рутинной работой. Да и сейчас старается решать свои мелкие бытовые моменты своим руками.

Казалось бы, обычная человеческая судьба… И нет в ней ярких взлетов и падений. Тем не менее, все равно она по своему интересна и поучительна. Хотя бы потому, что мы все, наверное, в большей или меньше степени обычные люди, независимо от положения и заслуг.

А, самое главное, что мы все хотели бы услышать то, что говорит о своем папе его дочь Татьяна Белоиванова:

— Все, что у нас есть и то чего мы и наши дети добились, заслуга наших родителей, нашего папы.

Д. Клименко,

Ростовская область

На фото: Федор Валуйский с женой и внуком

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *